Моноопера Микаэла Таривердиева «Ожидание» и одноактный балет «Кармен-сюита» во Владивостоке 26 августа 2018г.

Моноопера Микаэла Таривердиева «Ожидание» и одноактный балет «Кармен-сюита».

Стоимость билетов: от 450 до 900 руб.

Опера Микаэла Таривердиева по поэме Роберта Рождественского «Ожидание (монолог женщины)».

Режиссёр-постановщик — Дарья Пантелеева.
Художник-постановщик — Пётр Окунев.

Краткое содержание

«Вот ведь как... явилась первой! Надо было опоздать,
Где-нибудь в сторонке встать...
Что поделать — сдали нервы...
Шла, как будто на экзамен, с пятницы считала дни...
Как же: встреча под часами...
Под часами... вот они...
А его на месте нет! (Как некстати нервы сдали!)
Ну, еще бы, на свиданье, не была я столько лет!»

Ожидая мужчину, с которым познакомилась через объявление в газете, героиня с горечью рассуждает о том, кто такая современная женщина, переживает минуты отчаяния, признается в нежной любви к человеку, которого никогда не видела, — и не теряет надежды дождаться его на свидании.

О спектакле

Микаэла Таривердиева (1931–1996) многие знают по двум фильмам — «Ирония судьбы, или С лёгким паром» и «Семнадцать мгновений весны». Зрители старшего поколения вспомнят ещё несколько лент с его музыкой, например, «Король-олень» или «Ольга Сергеевна», где песни на стихи Андрея Вознесенского композитор исполняет сам. Его «серьёзная» музыка известна гораздо меньше. Однако Таривердиев настаивал на своей причастности академической традиции, не желая оставаться лишь композитором «легкой» музыки. О том говорит и регулярное обращение к традиционным жанрам (три органных и два скрипичных концерта, симфония для органа «Чернобыль»), и заглавия отдельных сочинений (Концерт для альта и струнных в романтическом стиле, цикл хоральных прелюдий для органа «В подражание старым мастерам»). Связь с традицией Таривердиев подчеркивал и в театральных работах, среди которых четыре балета и четыре оперы.

Оперный композитор Таривердиев был тесно связан с московским Камерным театром под руководством Бориса Покровского. Здесь в 1983 году прошла премьера оперы-буфф «Граф Калиостро»; здесь в начале 1990-х не состоялась чаемая композитором постановка «Женитьбы Фигаренко» – ремейка моцартовской «Свадьбы Фигаро». Монодрама «Ожидание» (1985) также написана для Камерного театра: первой исполнительницей была Мария Лемешева, дочь известных вокалистов Сергея Лемешева и Ирины Масленниковой и падчерица Покровского.

Для либретто композитор препарировал поэму Роберта Рождественского «Ожидание (монолог женщины)» (1982). Опера сохранила главные свойства текста Рождественского — родовые черты поэзии шестидесятников: социальный пафос («Современная женщина! / Суетою замотана, но, как прежде, божественна!»); громогласную интонацию, подразумевающую большую аудиторию; несколько прямолинейную метафорику. Однако Таривердиев снимает бытовой слой поэмы и прямые отсылки к городской советской жизни, стремится к поэтическому обобщению.

«Ожидание» не похоже на оперу в привычном, академическом смысле слова. Это музыка без апломба, исповедальностью и целомудрием отсылающая к шубертовской лирике. Музыкальный язык облегчён: слушатель угадает здесь и советскую эстрадную песню 1970-х, и саундтреки к фильмам той поры — услышит знакомые, чисто таривердиевские обороты. Цепь эпизодов, возникающих в потоке сознания героини, объединена лейттемой взволнованного ожидания – тремолирующим секундовым мотивом, мелькающим то в аккомпанементе, то в вокальной партии. В отдельных сценах-строфах просвечивают жанры старинной музыки: токкаты (эпизод «Скорая помощь» с тревожными репетициями в аккомпанементе), барочной арии («Скажи мне что-нибудь», инструментальный финал — «шагающая музыка» в духе баховских Аndante; аллюзии на музыку Баха, порой неожиданные, можно нередко обнаружить в песнях Таривердиева). Из дисгармонии вступления, экспрессионистской музыки, наследующей сосредоточенным хоралам Шостаковича, вырастет полифоническая интерлюдия и патетический речитатив «Птицы спрятаться догадаются». Ожидание героини разрешается в набатной клятве «Я буду ждать до самого конца».

Главное, что привлекает в «Ожидании», порой простодушная, порой взвинченная, но всегда предельно искренняя, доверительная интонация композитора. Здесь — хорошо знакомая, хотя и поэтически приподнятая, житейская коллизия, лишённая ясного разрешения (мы так и не узнаем, дождалась ли героиня возлюбленного). Здесь горькая меланхолическая нота, но и тайная надежда на счастливый исход — за что любимы и старые фильмы с музыкой Таривердиева.

«Ожидание» имело успех при первой постановке и с тех пор нередко возникает в театральной афише — чаще всего, в один вечер с подобными ей женскими операми-монологами. Отметим постановку Аллы Чепинога в «Новой опере» (2010), где соседками «Ожидания» стали «Письмо незнакомки» Спадавеккиа (зрители Мариинского театра слышали эту оперу в сезоне 2015/16) и «Нежность» Губаренко. Сам жанр монооперы не требует подробного сценического комментария, и часто «Ожидание» звучит в полуконцертном исполнении, под рояль, с минимальным реквизитом, – как и сейчас в Мариинском. /Богдан Королёк

Продолжительность монооперы «Ожидание»: 30 минут.

Одноактный балет «Кармен-сюита».

Авторы и постановщики

Музыка Жоржа Бизе – Родиона Щедрина
Хореография Альберто Алонсо

Хореограф-постановщик — Виктор Барыкин
Художник-постановщик — Борис Мессерер
Художник по свету — Владимир Лукасевич

О спектакле

«Кармен-сюита» была впервые поставлена в Москве в апреле 1967 года кубинским хореографом Альберто Алонсо – для Майи Плисецкой, по ее просьбе и по его горячему желанию. Музыку для балета – транскрипцию великой оперы Бизе — написал Родион Щедрин.

В те годы речь о сотрудничестве с зарубежными хореографами и не заходила, однако для кубинца было сделано политически осмысленное исключение: с Кубой после Карибского кризиса счёт был другой. Но те, кто позволял, и представить себе не могли, во что это выльется. Во-первых, балет оказался вызывающе неклассичным: Плисецкая расхаживала по сцене не на носочках, а «с пятки», и не в «пачке», а в рискованно коротком платье, и тело гнула отнюдь не по-балетному. И вообще: балет был насыщен совершенно непозволительной страстностью, настоящей эротикой, и столь же непозволительная — и столь же пьянящая! — идея свободы прочитывалась в нём так ясно, что его, конечно, на советскую сцену пропускать было никак нельзя.

Но пришлось — по тем же самым чисто политическим причинам. Окончательному решению предшествовал поединок двух женщин. «Вы предательница классического балета! — патетически воскликнула министр культуры Екатерина Алексеевна Фурцева. — Ваша «Кармен» умрет!» «Пока я жива, «Кармен» не умрёт!» — столь же патетично парировала Майя Михайловна Плисецкая.

Кармен не умерла — она стала главной ролью Плисецкой, её визитной карточкой, и не потому, что Плисецкая танцевала этот балет дольше, чем «Лебединое озеро» или «Дон Кихот», но потому, что образ Кармен явился наиболее адекватным выражением её индивидуальности, её экспрессивного и блистательного дара: дерзость характера и дерзость пластическая, страстность натуры и музыкальная точность, вызов любовный и вызов хореографическим канонам. И острый силуэт, и яркий профиль, и жар, и трагизм.

Кстати говоря, иностранец Алонсо, на самом деле, ставил ещё свободнее, ещё радикальнее — известно, что Плисецкая и Фадеечев просили его умерить пыл и смягчить эротический накал, чтобы балет не запретили вовсе. Алонсо накал убавил, но и в таком виде постановка вызывала у начальства конвульсии. Алонсо говорил о том, что соединил здесь классику с элементами танцев испанских и латиноамериканских. Однако кроме этого он привнёс туда если не «модерн», то совершенно новую, неслыханную для СССР выразительность. Она строилась на двух пластических постулатах: доведённая до предела классика — железный каркас движения, железный каркас позы, вонзённые в пол пуанты, «выстрелы» батманов и тело, натянутое, как струна, как тетива (вот точка, где классика смыкается с испанскими танцами), — и тут же полное отрицание классики, отрицание любого каркаса — те самые стопы «сапожком», жаркая податливость тела и, наконец, те внезапно «невыворотные» позы, которые делают роковую женщину Кармен похожей на упрямую девчонку. Алонсо также говорил, что вдохновлялся в «Кармен» драматическим театром: движения должны были «разговаривать». С тех пор мы много чего повидали в танце, и сейчас это читается уже не так ясно, однако важнее другое: тогда, в «оттепельных» 1960-х, этот балет вписался в общетеатральный контекст — уже три года существовала в Москве Таганка, и «Кармен-сюита» с её шоковой для тех лет условностью и аскетизмом сценического пространства оказывалась в том же культурном срезе. Между прочим, в знаменитом таганковском «Добром человеке из Сезуана» даже была мизансцена, где персонажи сидели на расставленных полукругом стульях — мотив, соотносимый с аналогичным мотивом в сценографии Бориса Мессерера для «Кармен-сюиты».

В Москве «Кармен-сюита» была «личным» балетом Плисецкой — без Майи его не существовало, как, впрочем, уже не существовало и Майи без него. Но в мире у него были и другие исполнительницы. В том же 1967 году Алонсо поставил его в Гаване для великолепной Алисии Алонсо (отменив московскую цензурную «правку» и вернув в дуэты урезанную страстность) и потом ставил его по всему миру, причём это были не переносы, но варианты: каждый раз хореограф привносил в «Кармен» что-то новое.

В Москве же балет жил только пока танцевала Плисецкая; она ушла, и от «Кармен» осталась только легенда. Однако прошло двадцать лет, и Большой театр сделал рискованный и победоносный ход: к юбилею Майи Михайловны её «Кармен» была возобновлена — как приношение, как подарок. Приехал престарелый Алонсо и поставил ещё одну, новую редакцию, в расчёте на прима-балерину театра Светлану Захарову; потом ввелись другие исполнительницы — и балет прочно вошёл в репертуар. Легенда стала классикой. «Теперь „Кармен” вообще не умрёт», — сказала Плисецкая.

В 2007 году в рамках однократных гастролей в Большом театре в этом балете выступила Ульяна Лопаткина. Она предложила свою трактовку, своё осмысление роли. Новая Кармен была внешне сдержанной; страсти испепеляли её изнутри, не слишком прорываясь на поверхность. А театральным стержнем партии Кармен у Лопаткиной становилась не столько коллизия классической пластики и пластики свободной, сколько острая пластическая акцентировка музыки — из этой остроты, из этих акцентов и рождался образ. Теперь же московская «Кармен» перенеслась на Мариинскую сцену, окончательно перейдя в ранг наследия. /Инна Скляревская

«В центре балета — трагическая судьба цыганки Кармен и полюбившего её солдата Хозе, которого Кармен покидает ради молодого Тореро. Взаимоотношения героев и гибель Кармен от руки Хозе предопределены Роком. Таким образом, история Кармен (в сравнении с литературным первоисточником и оперой Бизе) решена в символическом плане, что усилено единством места действия (арена, где происходит коррида)». /Виолетта Майниеце

Продолжительность балета «Кармен-сюита»: 45 минут.

Консультации по онлайн-покупке билетов по тел.: +7(423) 243-22-22.

ул. Фастовская, 20